С тех пор как у Мурки отнялись задние лапы – мороки с ней стало в разы больше. Поначалу мы с мамой радовались, что кошка вообще выжила после прыжка с 8-го этажа, но уже через полгода накопилась усталость. Ночами кошка елозила по полу пушистым брюхом, клацала когтями и утробно подвывала. Кошку-инвалида было до боли жалко, но со временем жалость начала перерастать в раздражение.
— Мурка, ну-ка спать! А то хвост обломаю! – бывало крикнет мама. Все двери мы держали открытыми, потому что в закрытые кошка скреблась и мяучила, что раздражало ещё больше. Грозный голос мамы, уставшей с работы, сотрясал стены нашей маленькой двушки. Кошка на минуту замирала, а потом тихонечко приползала ко мне. Я, поругавшись, поднимал её на диван и засыпал с мурчащим тельцем в обнимку.
В одном доме со мной жили Витя и Димон. Одноклассники. Бывает и так везёт. Друзья частенько заходили ко мне. В детстве поиграть в Сегу. А потом в «Герои меча и магии 3» на компьютере. Мы шумели и спорили, пока мамы не было дома. Иногда Мурка вползала и ворчливо шипела.
— А ты знал, что кошки часто вместо хозяев в окно выпрыгивают? – ляпнул Витя как-то.
— Вместо? – гоготнул Димон, – Типа у хозяина депрессия, он готов покончить с собой. А котейка такой: «Стоять! Я с этим разберусь!»
— Серьёзно! – Витя закончил свой ход в игре и подошёл к окну, – Мне батя рассказал, что у нас кошка выпрыгнула с 7-го. Я мелкий был. Не помню. Она выжила, но тоже поломалась. Мои родичи решили усыпить. Подумали, что животному незачем мучиться… а вы молодцы всё-таки…
— Ну-у, это сложный вопрос. Мурка и правда мучится. И столько мороки с ней…
— Нет! Всё правильно! – перебил меня Витя, – Понимаешь, после того случая мама тоже чуть не выпрыгнула из окна. Причём без депрессии, просто затмение какое-то нашло. Ещё бабуля жива была. Вовремя окликнула. Маму даже к бабке-знахарке водили. Та сказала, что это ведьмина кошка по нашему дому бродит. Якобы ещё с древних болот забрела. Район у нас такой недобрый. А хорошая кошка хозяев своих защищает от всякой нечисти. Мы свою защитницу сами и угробили.
Витя замолчал, глядя в окно.
— И что? – не выдержал Димон.
— А вот! – Витя распахнул окно и поставил ногу на подоконник. Мы вскочили, но друг расхохотался и напомнил, что сейчас ход Димона.
В тот день про смерть и кошек больше не говорили. Витя только добавил тихо: «Я бы тоже, наверно, попросил, чтобы меня усыпили, чем жить вот так, без задних лап».
Очередной Новый Год мы с мамой встречали вдвоём. Втроём, считая кошку. Мне было 15, и я злился, что друзья не позвонили, как обещали. Ещё Мурка жаловалась больше обычного. Мама решила на время запереть её в туалете:
— Послушаем президента и выпустим, а то все нервы истреплет.
На экране появился Кремль, и мы разлили шампанское, когда из прихожей послышались знакомые клацающие звуки.
— Мам, ты дверь плохо закрыла? Мурка выползла.
— Да вроде, нормально. Ладно, пусть ползает, пока не пищит.
Мы сидели на кухне, где горели только гирлянды и телевизор. Через приоткрытую дверь из прихожей на меня смотрела пара горящих глаз. Они двигались по полу, как и положено глазам кошки. Мы звякнули бокалами. Отпив, я придумал желание для курант: «Встретить следующий Новый Год в другой компании!» И слушал речь президента, поглядывая в прихожую.
Муркины глаза медленно ползали по полу, помаргивая. Клацали когти. Бормотал президент. Я ел бутерброд с икрой, запивал шампанским. Вдруг что-то стукнуло в дверь туалета. Кошачьи глаза шарахнулись в сторону, а потом поползли вверх по стене. Стук повторился. Глаза грохнулись на пол и убежали в сторону моей комнаты.
Я вскочил, разбив бокал. Мама выпалила:
— На счастье! – и засмеялась. Президент всё говорил. Я включил свет в прихожей, открыл туалет: там мяукала Мурка, всё такая же без задних лап.
Тогда я прошёл в свою комнату: ощупал взглядом, держа вспотевшую руку на выключателе. И увидел горящие глаза под потолком на гардеробе. Они увеличивались. В темноте было непонятно: то ли существо, обладавшее ими, растёт, то ли торопливо надвигается на меня.
Рука не слушалась. Несколько секунд я стоял недвижимо и ждал, когда эта тварь меня проглотит.
Вдруг ноги коснулось что-то пушистое. Внизу послышалось мяуканье, снявшее паралич. Щёлкнул выключатель. Ослепил электрический свет. В комнате никого не было. Только Мурка жалась к ноге.
— Сынок, ты куда сбежал, я… – мама запнулась, – почему ты на подоконнике? Сын! Всё будет хорошо!
Не помню, как я попал на подоконник и открыл окно, но только с приходом мамы ощутил холодный ветер. И только тогда я понял, что едва не шагнул из окна 8-го этажа.
Тут же спрыгнул обратно в комнату. Обнял маму. Мы посмотрели в открытое окно: запускали салют. Я взял Мурку на руки. На душе потеплело. Стало ясно, что хорошо встретить Новый Год именно в этой компании.
Позвонили в дверь. В глазок я увидел Димона, открыл и радостно крикнул:
— С Новым Годом!
— И тебя, – Димон не ответил радостью, – а ты чего не отвечал? Мы тебе звонили весь вечер.
— В смысле? По телефону?! А что не зашли? Всё хорошо?
— Нет. Витя выбросился из окна.
В больницу нас привёз Витин отец. Всю дорогу досадовал, что не успел выпить со всем этим. Хотя пах перегаром. Возможно, вчерашним. Или прошлогодним, как принято шутить в такое время.
Витя каким-то чудом выжил. Лежал в травматологии. Весёлый охранник пропустил нас посреди ночи, видимо, тоже верша новогоднее чудо. Витя спал, когда мы зашли. Рядом сидела его мама с белым котёнком на коленях:
— С Новым Годом, ребята! С Витюшей всё хорошо! Знаете, я курила у подъезда, когда увидела всё… дома не курю! Подбежала, а он прямо в сугроб упал. Единственный сугроб во всём дворе. Дворники накидали днём. Представьте, я подбежала к сугробу, а там мой Витя! Живой! И говорит: «Мама, если что с позвоночником, то усыпляйте! И заведите уже кошку!» И ещё в скорой бормотал, а этот котёнок… он сам ко мне подбежал…и, понимаете… Витя-то цел-целёхонек! Только пара синяков и испуг! Господи… Чудо!
Она ещё долго верещала, а я смотрел в кошачьи глаза. И понимал, что это самый лучший Новый Год в моей жизни.
Свежие комментарии